Куда спешит голубой тук-тук?

Самолет приземлился в Урумчи, в северной точке Поднебесной. Прошла таможенный досмотр, получила багаж.  На выходе встретила толпа услужливых китайцев и уйгуров, готовых отвезти куда угодно.

 

- Спасибо! Я тут проездом!

Толпа рассосалась, испарилась, исчезла.

 

Самое лучшее средство поменять представление о себе и о людях – это уехать в страну, противоположную твоим представлениям о жизни.

 

Китайцы в корне не похожи на нас. Мы слишком серьезные и взрослые. Они непосредственные и открытые, выразительные и гармоничные, как их иероглифы. Они умеют смотреть во все глаза, в упор, удивленно разинув рты. Смотреть без стеснения, почти не моргая. Могут хитрить и обмануть, как обманывают дети, не желая тебе лично зла. Главное, принять их простую мораль, и тогда не страшно оказаться среди непривычных лиц и режущих слух голосов.

 

Следующий рейс будет только вечером. Посадка в аэропорту местных авиалиний. Это в десяти минутах ходьбы от международного аэропорта, куда прибыл мой самолет. Времени больше чем достаточно, чтобы прогуляться по окрестностям.

 

 

Урумчи, как весь Китай, строится каждую минуту. С потрясающей быстротой вырастают новые гостиницы и жилые кварталы. Конструкции в виде абстрактных фигур из живых цветов восхищают нескончаемой фантазией создателей.

 

Чтобы скоротать время, погуляла в парке. Приметила скульптуру, собранную  из веток и гвоздик.  Диковинная цветовая палитра, сочетание алого  с изумрудным. Похожа на большую райскую птицу. Вокруг обошла конструкцию и наткнулась на ларек.

 

- Ни-хао, - поздоровалась хорошенькая китаянка.

 

Улыбнулась и  пригласила  в свои владения: широко развела руки, открыв ладони. Привычный  жест – знак гостеприимства. Решено, остаюсь с ней! Купила сок и мороженое. Села в тени навеса на металлическую скамейку, прикрепленную к столу. И похвалила себя за удачный выбор. Место, довольно людное и обдуваемое ветром, спасало от изнуряющей жары.

 

Выпила сок, съела мороженое. Продавщица ту же принесла и положила передо мной фрукты. Движением руки показала, что это угощение для меня.  Я растерялась и в изумлении попыталась отказаться. Но она настойчиво подвинула фрукты ближе, настаивая на своем.  Девушка, видимо, скучала в одиночестве, и была рада моей компании. Ну, я не прочь отведать!

 

- Се-се, - поблагодарила  ее за щедрость.

 

Хозяйка ларька расположилась напротив и, протягивая то персик, то абрикос, не спускала с меня  глаз.

  – Меня зовут Нара. А как твое имя?– спросила  по-английски.

– Сию-линь,– ответила моя благодетельница.

– Красивое имя, поэтичное.

На этом общение закончилось, исчерпав весь запас английских слов новой подруги.

- Се-се, - с признательностью повторила я, когда все фрукты были съедены.

 

Я достала из сумки ноутбук. С разрешения Сию-линь подключила его к сети питания. Сделала погромче звук. На всю округу заиграла вдохновляющая музыка. Саксофон исполнял «Катюшу».

 

Торговля стала бойчее. Водители  останавливались купить воды. Прохожие так и потянулись к островку цивилизации на ближайшем километре. Когда покупатели уходили, Сию-линь садилась рядом и смотрела на меня с нескрываемым восторгом. Настоящая идиллия! 

 

Неугомонная Сию-линь принесла фисташки и принялась снова угощать с щедростью искреннего дарителя. Как только исчезала партия орехов, она тут же высыпала новую горсть.

 

Вскоре иссяк  поток желающих послушать музыку.  Сию-линь отправилась в магазинчик, где складировался товар. К моему удивлению, китаянка оставила ящик с деньгами. Иногда она возвращалась, чтобы обслужить покупателей.

 

Захотелось заглянуть во владения моей доброй подруги. На пороге лежал живой утенок,  распластавшись и раскинув лапки. Он не шевельнулся, когда прошла мимо. Нелепый глупыш, ведь кто-нибудь раздавит его нечаянно! В воздухе витала абсолютная безмятежность. Словно люди и животные замерли, приняв условия, которые предоставила им судьба.

 

А чего же я ищу и скачу из одного пространства в другое? Стремительно шагаю в неизвестность…

 

Невинное существо, облюбовавшее укромное местечко прямо на проходе, напомнило мое детство. Я ощущала себя гадким утенком, ужас какой некрасивой, отверженной и бесталанной. Я писала стихи с десятилетнего возраста. Записывала их в школьную тетрадь и прятала в коробке с любимыми игрушками, потому что у меня не было своего письменного стола. В конце восьмого класса у меня появился, наконец, собственный уголок. Но прятала их все равно. Стихи были моей тайной “ахиллесовой пятой”. Я стыдилась этого занятия и почему-то  думала, что недостойна писать стихи. Считала это привилегией для избранных. И конечно,  получила за эти мысли сполна. Сколько моих выстраданных творений было уничтожено и сожжено моей мамочкой! Она ненароком находила мои тетрадки и пылесосом счищала с лица земли. Ах, мой драгоценный блюститель чистоты и порядка, тебя уже нет со мной… Я написала бы еще миллион тетрадок для твоего пылесоса, если бы это помогло вернуть тебя… 

 

  Пора возвращаться в аэропорт. Прощаюсь с гостеприимной Сию-линь и дарю ей на память флакончик духов. Она смущается и тепло пожимает руку.

 

Навстречу с треском пыхтит голубой тук-тук. Это местный транспорт – закрытая брезентом  тележка на колесах, по типу мотороллера. Сияющий пожилой китаец останавливается и на пальцах объясняет, что довезет за пять юаней. Почти что даром.

 

Заглядываю внутрь: одноместная кабинка с узкой скамьей. Чем не королевская карета? Как можно отказаться! Сажусь. Взревел и запыхтел мотор, выпуская клубы дыма. Голубой дракончик набирает скорость. После старта с ужасом ощущаю все неровности дороги, камни и бугры.

 

Самолет представляется нереальным и фантастическим на фоне скрежета мотора и тряски тук-тук. Смеюсь, вспоминая недовольное лицо Принца. Однажды я предложила ему прокатиться на тут-тук в Сучжоу, живописном, старинном городке близ Шанхая. Мой  потешный друг испуганно мотал головой и отмахивался руками, – знал, какова будет поездка.И вот теперь Принц ждет меня в другом конце Китая. Шутливо приговариваю про себя:

 

– Это я, Лягушонка в коробчонке, скачу к тебе на голубом тук-туке!

 

Наконец, дракончик подкатывает ближе к аэропорту. На перекрестке стоит полицейский. Завидев нас, выскакивает на дорогу и сердито машет жезлом моему извозчику, требуя развернуться и удалиться немедленно. Замечаю, в округе нет ни одного тук-тук. Вероятно, такой вид транспорта не допустим в цивилизованном районе города.

 

Мой китаец тормозит. Открываю полу брезента так, чтобы полицейский мог видеть меня. Встаю со скамейки и машу ему рукой, как бы говоря:

– Я в аэропорт, опаздываю на самолет!

Полицейский  меняется в лице. Затем понимающе кивает и показывает жестом:

– Проезжайте, дорога открыта.

Ну и хитрая же ты бестия, Лягушонка. Но как великолепен язык тела и жестов! Лучший язык для общения. Он дает осознание, насколько люди земли похожи друг на друга. Еще раз отмечаю магическое действие на китайцев европейской внешности. Они позволяют тебе невозможное, прощают незнание законов и порядка. Ты можешь нарушать их иногда, как  младенец.

 

Китайский аэропорт работает четким, отлаженным механизмом. С легким сердцем иду на посадку. Удобно усаживаюсь в кресле. Защелкиваю ремень. Подобно гигантскому фрегату, распростершему огромные крылья, самолет  мчится по взлетной полосе. Рассекает воздух и с рокотом поднимается в небо.

На взлете ощущаю оторванность от земли, слабую невесомость и чувство свободы. Привнести бы это состояние в обычную жизнь. Неспроста летчики и стюардессы выглядят иначе, чем люди земных профессий. Ведь они совершают взлет и посадку множество раз и привыкают быть окрыленными.

 

Подъем завершен. Самолет уверенно парит в воздухе.

 

Впереди Гон-конг. С нетерпением жду встречи и новых открытий с незнакомым мегаполисом. Случается так, что человек вырастает из тех мест, где он родился и креп. Он тоскует оттого, что все уже было. Ему хочется обновления, он жаждет перемен.  Он вырастает из колыбели и нуждается в новых горизонтах.

 

В чреве стальной птицы с трепетом повторяю:

– Это я, Лягушонка в коробчонке, спешу к тебе,  дорогой сердцу Принц!

 

                                                                                      Нара Уилсон